(Вторая половина ХIХ – начало ХХ вв.)

Эмиграция дагестанцев за рубеж имеет многовековую историю. Известны факты, когда еще в средние века представители дагестанских народов проникали в далекие арабские и восточные земли. Небольшие колонии дагестанцев издавна существовали в крупных городах Аравии, Ближнего Востока, Египта, Индии и Ирана. Многие горцы стремились за границу для удовлетворения своих духовных запросов, в поисках лучшей жизни. «Они совершали самые дальние путешествия, чтобы лично встретиться с арабскими «светилами», «чтобы посидеть у ног тамошних великих учителей» . (1)

Ученые из Страны гор жили и учились в таких всемирно известных центрах исламской культуры и науки, как Багдад, Дамаск, Каир, Мекка, Сана, Стамбул, где пользовались высоким авторитетом и широкой популярностью среди интеллектуальной элиты. Так из года в год, из поколения в поколение формировалась духовно-культурная общность дагестанцев за пределами своей родины – дагестанское зарубежье, оставившее заметный след в истории, культуре и науке народов разных стран. Давая высокую оценку вкладу дагестанских ученых в развитие культуры, науки и образования мусульманских народов, академик И. Ю. Крачковский писал: «Дагестанцы и за пределами своей Родины, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира». (2)

Эмиграция дагестанцев за пределы родины принял массовый характер вскоре после окончания Кавказской войны, главным образом в Османскую империю. Причины здесь были самые разные: политические, религиозные, социальные, экономические, личные. Анализируя мотивы эмиграции дагестанцев в Турцию, авторы работ , (3) в которых затрагивается эта проблема, едины во мнении, что ее основной причиной была политика царской администрации на покоренных землях (строительство крепостей, тюрем, введение военно-административного управления, изменение привычного уклада жизни горцев и др.). Далее – это ухудшение экономического положения населения горного края как следствие многолетней войны. Существенную роль сыграл также религиозный фактор, выразившийся, с одной стороны в установлении христианского правления, а с другой – активизации эмиссарской деятельности Османской империи, что укладывается в результаты колониальной политики царизма.

Существует широкий разброс взглядов на причины и мотивы эмиграции горцев Северного Кавказа, в том числе и дагестанцев. При этом далеко не последняя роль с самого начала отводилась такому распространенному фактору, как личность правителя Османской империи, отношение к нему горцев, в котором они видели защитника и покровителя всех мусульман, хранителя исламских ценностей, выразителя и проводника воли Аллаха на Земле. В одной из публикаций 60-х годов ХIХ века читаем:

«У всех горцев султан или хункяр (последний титул чаще употребляется) пользуется особым уважением и почетом. Вот как он описывается в одной горской рукописи: «Он лев высокой власти, солнце высокого правительства, покровитель беспомощных, убежище притесненных и несчастных. Он осыпан высокими качествами достоинства и доблестей. Он рукоятка всех ищущих спасения и защиты, спаситель погибающих, купол ислама, опора народов, успокоитель стран и городов, исполнитель целей и желаний людей благочестивых, сламывающий шеи грешников и повергающий к земле головы гордецов и притеснителей» .(4)

Точка зрения официальных властей на причины переселения горцев, изложенная в докладной записке военного губернатора Дагестанской области от 18 ноября 1899 года на имя главнокомандующего по военно-народному управлению Кавказского края, также подтверждает, что дагестанцев к переселению толкала не только подстрекательская деятельность османских эмиссаров, но и жесткая политика царской администрации в крае:
«Причиною движения в Турцию является подстрекательство некоторых лиц, соблазняющих жителей рассказами о жизни и богатстве мусульман в Турции, в особенности переселившихся из Дагестана; при этом подстрекатели, пользуясь производимым в области межеванием, пускают слух, что правительство производит эти работы с целью вычислить количество земель, и лучшие из них отдать русским переселенцам, за которых будут выдавать мусульманских девушек; видную роль играет в движении к переселению и присутствующее запрещение разрешать паломничество мусульман в Мекку» .(5)

Вот как эти позиции интерпретируются в современной литературе:
«Не только ревностные приверженцы шариата, но и рядовые уздени, привыкшие жить и быть лично свободными, воспринимали завоевание Дагестана, немедленные административные реформы царских властей, появление военных крепостей, гарнизонов, бюрократических и полицейских учреждений, заселение края колонистами как угрозу их вере и будущему их семейств. Все чаще в проповедях и личном общении духовные авторитеты стали указывать на то, что на смену священному шариату и тарикату приходит адат и т.д. К тому же среди дагестанцев (не без ведома царских властей) стали распространяться слухи о благости нахождения в подданстве единоверной Турции, о том, что турецкое правительство в лице самого султана покровительствует дагестанцам, обещает переселенцам хорошие земли и большие привилегии» . (6)
«Надо сказать, что царское правительство не противодействовало переселению горцев и даже выдавало ссуды для его осуществления, преследуя при этом свои цели» .(7)

«В литературе существуют разные точки зрения по поводу переселения. Одни авторы считают, что основной причиной его была политика царизма, другие подчеркивают влияние Порты на кавказские дела и религиозный фанатизм… Влияние ислама и пропаганда против России, бесспорно, сыграли важную роль. Однако причины переселения были более глубокими, здесь имелись и социально-экономические и политические корни…» (8)
Покидая навсегда родную землю, горцы, а среди них было немало ученых, поэтов, богословов, уносили с собой и свою богатую духовную культуру: религию, обычаи, традиции, фольклор, произведения устной и письменной литературы, рукописи и книги известных ученых и деятелей культуры Дагестана. Примечательный в этом плане пример приводит академик Г. Г. Гамзатов: «В одной из зарубежных поездок … довелось в Стамбуле встретиться с престарелым аварцем, заброшенным сюда судьбою еще в годы революции. Как завороженный, смотрел я на этого бывалого горца и с упоением слушал его, когда он, сидя напротив меня в гостиничном номере, с искренним наслаждением, с не сходящей с лица улыбкой, без запинки прочитал наизусть почти все из поэтического наследия Гамзата Цадасы, созданного в дооктябрьский период» .(9)

Духовная культура помогла горцам сохранить на чужбине не только национальный менталитет, этническую специфику, но и внести посильную лепту в обогащение национальной культуры народов, среди которых они нашли себе прибежище.
За всю историю эмиграции период наиболее интенсивного переселения дагестанцев в Турцию падает на 1859-1917 гг. Следует отметить, что нет точных данных о количестве переселившихся и ныне проживающих не только в Турции, но и в целом по всему миру дагестанцев. Различные авторы приводят разные данные. На наш взгляд, более объективной по этому вопросу является следующая позиция:

«Вопрос о численности северокавказской диаспоры за рубежом является противоречивым и вызывает споры в различных научных, околонаучных кругах и в среде самих мухаджиров. Это связано исключительно с тем, что ни в одной стране проживания потомков северокавказских мухаджиров по политическим и другим соображениям не проводится официальная перепись с указанием национальной принадлежности. Поэтому приводимые в различных источниках данные являются весьма приблизительными, особенно касающиеся численности мухаджиров в Турции» .(10)

Переселение горцев на чужбину вызывало в дагестанском обществе неоднозначную реакцию. Уже во второй половине ХIХ века определенная часть национальной интеллигенции, духовенства, чиновничества не одобряла этот процесс, понимала бесперспективность и пагубность его последствий для судеб Дагестана. Об остроте проблемы говорят письменные обращения целого ряда официальных лиц к своим соплеменникам, помышлявшим об эмиграции, отражение ее в трудах местных авторов.

Широкое распространение имело в свое время аналогичное обращение наиба Дагестанского конного полка, выходца из селения Чиркей Гусейнова Алхаса на аварском языке «Наставление моим братьям по вере» , (11) в котором он предостерегал горцев, вознамерившихся переехать на постоянное жительство в Османскую империю.
С ярким этнографическим очерком «Среди горцев Северного Дагестана (из дневника гимназиста)» (12) выступил Г.-М. Амиров, который впервые в северокавказской литературе в подробнейших деталях поведал читателю об отъезде горской семьи на чужбину. Будучи непосредственным свидетелем этой печальной картины, автор сумел мастерски передать всю эмоционально-психологическую доминанту этого трагического процесса, в который были вовлечены во второй половине ХIХ века тысячи горцев Северного Кавказа.

В результате активного процесса переселения горцев в Османскую империю во второй половине ХIХ века здесь было положено начало формирования собственно дагестанской диаспоры как устойчиво-стабильной духовно-культурной общности, процесс которого «растянулся более чем на полвека» . (13)
Переживавшая глубокий внутренний кризис Османская империя совершенно не была готова к приему и размещению огромного количества северокавказских народов, в том числе и дагестанцев. Скудность финансовых и материальных ресурсов Порты, бесконтрольное расхищение чиновниками даже тех ограниченных средств, которые выделялись правительством для обустройства переселенцев, безразличие к их проблемам и нуждам властей на местах стали причиной массовой гибели северокавказских мухаджиров от голода, лишений и вызванных непривычными климатическими условиями эпидемий на начальном этапе переселения.

Эта трагическая страница в истории народов Кавказа освещена не только в исторических трудах, но и нашла свое отражение в литературных произведениях кавказских и турецких авторов. В частности, у известного турецкого писателя Сулеймана Назифа читаем:
«После русской колонизации часть черкесов и чеченцев пожелали эмигрировать в Османскую империю. Я не знаю судьбу и участь поселившихся в других областях, но в уезде Ресулайн санджака Зор у этих несчастных, брошенных в суровые климатические условия, раньше, чем села, появились кладбища. Разрывающие сердце предания о бедственных и трагических приключениях до сих пор передаются из уст в уста, из поколения в поколения в пустынях Месопотамии» .(14)

А вот как описывает первые дни пребывания на турецкой территории переселенцев-убыхов герой романа «Последний из ушедших» народного писателя Абхазии Баграта Шинкубы:
«Надевавшее дутые браслеты на запястья людской доверчивости, султанское правительство растерялось и почесывало затылки под фесками. Убедившись, что горцы-мухаджиры вооружены, оно отреклось от своего обещания представить нам право добровольно избрать место, где жить. Чувствуя страх перед нами, власти решили разделить нас и расселить в разных частях страны. Легко догадаться, что места эти были отдаленными, малолюдными, с неплодотворной, засушливой землей. Быстро завяли обещанные нам райские кущи, быстро испарились обещанные нам молочные реки. Посулы остались посулами. Ни скота, ни помощи, как было договорено, мы не получили.

Стали возмущаться, требовать:
– Выполняйте условия! Было согласие, что убыхи на пять лет со дня переселения освобождаются от земельного налога, а вы его требуете! Клялись на Коране, что наших сыновей в армию брать не будете, а вы их в аскеры! Как так?
Да с кого спросишь? Лукаво улыбаясь, нам в ответ проводят пальцем по ладони:
– Где бумага про это с подписью султана? Ах, слово давали! На слово пошлины не накладывают. Слово не фирман!» .(15)

Не просто складывалась судьба дагестанских иммигрантов в новых условиях, подавляющая часть которых была поселена в азиатской части Османской империи.
На востоке страны на северокавказских поселенцах властями была возложена задача обороны государственных рубежей в случае военного конфликта с Россией, а также жандармские функции в отношении местного нетурецкого – армянского и курдского – населения.

Многие дагестанские поселения представляли в этот период замкнутые образования с ограниченным уровнем культурного и экономического обмена с внешним миром. Во многом это был сознательный выбор самих иммигрантов, обладавшим более высоким уровнем социально-экономического и культурного развития по сравнению с окружавшим их местным населением. Такой образ жизни дагестанских поселений обеспечивал сохранение в них в течение длительного периода элементов национального традиционного хозяйственного уклада, форм общественных отношений, культуры и языка, что в свою очередь существенно замедляло процессы ассимиляции. Сказанное подтверждается, например, выдержкой из статьи, посвященной истории аварского села Учтепе:

«Село основали выходцы из Дагестана в 1895 году. Выразив желание поселиться в вилаяте Сивас, они (дагестанцы – А. М.), в целях сохранения языка и других культурных ценностей, свой выбор остановили на необжитом месте в 27 км от города» .(16)

Отмеченный в исторической науке полувековой период формирования дагестанской диаспоры в Османской империи был временем адаптации этнических дагестанцев к новым жизненным реалиям. Данный процесс был сопряжен с большими сложностями и трудностями морального и материального плана. Особенно болезненно, порою трагически он проходил в первые десятилетия иммиграции. Это был этап смены привычного уклада жизни, психологии, мировоззрения горца, процесс мучительного вхождения, хотя и в единоверной стране, но во многом в чуждую общественно-политическую, социально-культурную и духовную среду.

Эмиграция стала проверкой человеческих качеств, морально-этических и гражданских достоинств личности этнического дагестанца. Новые условия жизни способствовали формированию более самостоятельного мышления мухаджира, расширили и обогатили его взгляд на реальную жизнь, стимулировали переоценку многих ценностей.
Вместе с тем последняя четверть ХIХ – начало ХХ века в истории дагестанской диаспоры был также периодом активного представления ее членов в общественно-политической и социально-культурной жизни Турции. Примеры из истории дагестанской диаспоры позволяют судить о качестве и степени этого представления.
Так, во время русско-турецкой войны 1877 года талантливыми военачальниками зарекомендовали себя Газимухаммад Шамиль и Мухаммад Фазиль-паша Дагестанлы, командовавшие полком дагестанских мухаджиров на Восточном фронте. А на Балканском фронте северокавказской кавалерией командовал бригадный генерал Мухаммад Мухлис-паша Дагестанлы.

Особым расположением султана и большим авторитетом как в диаспоре, так и в турецком обществе пользовались известные религиозные деятели-дагестанцы Мухаммад ал-Мадани бин Осман Дагестани, Сейид Ахмед Хусамеддин ал-Руккали, Омархаджи Зиявудин Дагестани, Шарапудин ибн Абдурашид Дагестани и др.
Активными членами младотурецкого движения «Единение и прогресс» («Ittihad ve Terakki») были Мурад-бей Мизанджи и Ахмед Саиб Дагестанлы, а в противоположном им лагере, в монархической партии «Свобода и согласие» («Hurriyet ve Itilaf») состоял известный поэт-сатирик Хусен Ками (Дагестанлы Дехри) и т. д.
Исследуемый период отмечен появлением в диаспоре периодических изданий, учредителями которых выступили дагестанцы, известные политические и общественные деятели Турции. Так, с 1886 по 1909 годы в Стамбуле, Каире, Париже, Женеве Мурад-беем Мизанджи издавалась газета «Мизан» («Весы»).

Редактором газеты «Знамя», которое издавалась с 1899 по 1907 годы в Каире, а с 1908 по 1909 годы в Стамбуле, был Ахмед Саиб-бей Дагестанлы. Позднее в Стамбуле он же предпринял издание журнала «Историческая и политическая правда» (1911). Рассматривая эти издания как турецкие органы печати, вместе с тем необходимо отметить, что в них публиковались и материалы, в которых поднимались проблемы северокавказской диаспоры.
В 80-е годы ХIХ века в Турции произошло важное событие, вошедшее в историю культурной жизни не только диаспоры, но и Дагестана в целом. В 1882 году в Стамбуле впервые на основе аджамской графики на аварском языке была издана книга – сборник религиозных произведений Омарахаджи Зиявудина Дагестани . (17) Это стало началом истории печатной книги народов Дагестана на основе аджамской графики.

Говоря о культурной составляющей жизни дагестанской диаспоры этого периода, следует отметить и такой примечательный факт: в 80-х годах в Стамбуле дагестанцем Ахмедом Хамди-беем была открыта частная школа «Мадраса-и Адабия», в которой обучались и дети дагестанских мухаджиров. Хотя в программе этого учебного заведения не был представлен национальный компонент, вместе с тем оно сыграло определенную роль в получении образования частью этнических дагестанцев, проживавших в Стамбуле.

Рассматриваемый отрезок времени в истории северокавказской диаспоры ознаменован повышенным интересом ее интеллектуальной элиты к прошлому своих народов. В 80-х годах в руководящих кругах северокавказской диаспоры родилась идея написания своей истории. С этой целью была создана комиссия из представителей каждого северокавказского этноса. От дагестанцев в нее входили Газимухаммад Шамиль, Мухаммад Фазыль-паша Дагестанлы и Мурад-бей Мизанджи. Так, стамбульские газеты тех дней сообщали, что Мурад-бей Мизанджи совершил поездку в Дагестан для сбора материалов по истории родного края .(18)

Положение дагестанцев, как и других северокавказских народов в Османской империи кардинально изменилось после буржуазной младотурецкой революции (1908). Свой вклад в подготовку и в свершении этой революции внесли и северокавказские мухаджиры, среди которых были также представители дагестанской диаспоры: Мизанджи Мурад-бей, Ахмед Саиб Дагестанлы, Джалалудин Коркмасов .(19)

Пришедшая к власти в Турции младотурецкая партия «Единение и прогресс» приняла новую конституцию страны, в которой было закреплено равноправие всех подданных империи независимо от национальной и конфессиональной принадлежности. Это означало, что разрешалось издание книг, периодической печати на родных языках, учреждение национальных культурных организаций и пр. Сложившаяся благоприятная обстановка позволила северокавказским эмигрантам основать свою организацию «Черкесское общество единения и взаимопомощи» («Cerkes Ittihad ve Teavun Cemiyeti») (1908). В воззвании, опубликованном по поводу начала деятельности этого общества, говорилось:

«Безнравственность послужила причиной гибели многих народов и самых сильных государств. Поэтому, если вы желаете сохранить черкесский (северокавказский – А.М.) народ и черкесский дух, мы должны прилагать все усилия для фанатичного сохранения нашего национального воспитания и традиций, в особенности, нашей национальной одежды…

Соотечественники! Проснитесь же! Уделите внимание и прилагайте все усилия к школьному обучению, отдавайте своих детей в уже открытые с помощью правительства начальные школы, а в тех местах, где еще нет школ, постройте их на народные средства. Обязательно учите своих детей с самого рождения родному языку…» .(20)
В период с 1908 по 1923 гг. на территории Османской империи (в Стамбуле) было учреждено несколько общественно-политических и культурных организаций северокавказцев , (21) среди которых было и «Общество возвышения Кавказа» («») (1920), основанное выходцами из Дагестана во главе с ученым-богословом Сейидом Тахиром ал-Хусейни Дагестани.

Появление этих учреждений на переломном этапе истории Османского государства имело большое значение для сохранения и развития национальной самобытности, культуры и языка северокавказских этносов, проживавших в стране. В программах этих общественных организаций приоритетными были положения о сохранении родных языков горцев Северного Кавказа, организации образования среди мухаджиров, развитии литературы на национальных языках и пр.

Так, в уставе общества «Северный Кавказ» («Simali Kafkasya») (1919) было записано следующее:
«…Создать национальную письменность, национальные школы и распространять национальное обучение (образование). Открыть отделения общества в местах компактного проживания северокавказцев; выпуская газеты и брошюры на национальных языках и используя другие необходимые средства, заявить о себе перед цивилизованным миром и защитить свои исторические и национальные права…» .(22)

Однако в условиях диаспоры не оправдалось стремление северокавказских мухаджиров сохранить свою этническую самостоятельность, развивать национальную культуру. Вскоре официальные власти стали свертывать демократические завоевания народов Османской империи и в национальном вопросе проводить политику османизма, что формально это означало равенство всех граждан страны перед законом, но фактически – отрицание наличия национального вопроса в стране, лишение нетурецких народов их законных прав и свобод на сохранение этнической независимости, удовлетворение национально-культурных запросов.

Полувековой период формирования дагестанской диаспоры на территории Османской империи, безусловно, был периодом сложной, неоднозначной адаптации ее в турецкое общество. Процесс этот сопровождался не только людскими потерями, но и ломкой привычного уклада жизни, утратой национальной самобытности, культуры, языка, духовных ценностей. Вместе с тем это был и периодом приобретения этническими дагестанцами новой родины, вхождения ее представителей в новую социально-культурную, духовную среду, активного накопления ее членами жизненного и интеллектуального опыта, обогащения их материальной и духовной культуры.
Особенно благоприятным и продуктивным периодом для дагестанских мухаджиров, как всего северокавказского социума на территории Турции, был период младотурецкого правления. Представленные новой конституцией права и свобода для национальных меньшинств позволили дагестанским мухаджирам, наряду с другими национальными меньшинствами, не только приостановить процесс этнической ассимиляции, но и накопить определенный опыт этнокультурной самоорганизации, облегчивший им сохранение национальной идентичности на последующих, более сложных этапах своего развития.

1. Цит. по кн.: Гамзатов Г.Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. – М.: «Наследие», 1996. – С. 401.
2. Крачковский И.Ю. Избранные сочинения. – М., Л.: Изд-во АН СССР, 1960. – С. 610. – Т.6.
3. Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора: История и современность. – Махачкала, 2001; Магомеддадаев А. М. Эмиграция дагестанцев в Османскую империю. Книга вторая. – Махачкала, 2001; Магомедханов М. М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997 и др.
4. ССКГ. Вып. II. – Тифлис, 1869. – С. 44.
5. Цит. по кн.: Магомеддадаев А. М. Эмиграция дагестанцев в Османскую империю. Книга вторая. – Махачкала, 2001. – С. 191-192.
6. Магомедханов М.М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997. – С. 33.
7. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в ХVI – ХIХ веках. – М., 1958. – С. 220.
8. История народов Северного Кавказа (Конец ХVIII в. – 1917 г.). – М.: Наука, 1988. – С. 212.
9. Гамзатов Г.Г. Дагестан: историко-литературный процесс. – Махачкала, 1990. – С. 27.
10. Алиев Б.Р. Северокавказская диаспора. История и современность. – Махачкала, 2001. – С.163.
11. Гусейнов А. Наставление моим братьям по вере. – Темир-Хан-Шура, 1868. – На авар. яз.
12. Амиров Г.-М. Среди горцев Северного Дагестана (из дневника гимназиста) // ССКГ, Выпуск 7. – Тифлис, 1873.
13. Магомедханов М. М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997. – С. 129.
14. Nazif S. Batarya ile Ate. – stanbul, 1978. – S. 35-36.
15. Шинкуба Б. Последний из ушедших. – М.: Советский писатель, 1988. – С. 86.
16. Erpolat A. Üctepe köyu // Kuzey Kafkasya. – stanbul, 1980. – № 59. –S. 20.
17. ed-Daistani, Omer bin Abdullah. Mevlüdun Nebi. Matbaatul Askariya. – stanbul, 1299 (1881).
18. Абдуллаев И. Х. Человек удивительной судьбы // Советский Дагестан. – Махачкала, 1968. – № 1. – С. 43.
19. Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора: История и современность. – Махачкала, 2001. – С. 73.
20. Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000. – С. 28-29.
21. Подробнее об этом см.: Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000.
22. Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000. – С. 34.

Автор: Ахмед Муртазалиев.
Источник: www.gazavat.ru